Медный король - Страница 88

То и дело ломалось гребное колесо. Ветра издевались, отгоняя плот назад – в открытых водах он был неуправляем. Ремыш начинал понимать, что в прошлом году ему просто неслыханно повезло, что это был единственный случай из тысячи, подарок судьбы, и что теперь, из-за собственной глупости, он потерял этот подарок и вообще разорен.

Во внутреннем море, на далеких каменистых островах, за дерево платили имперскими радужными реалами. Там плот таял, будто масло, а кошелек полнел, наливаясь деньгами. Но здесь, на безлюдных лесистых берегах, древесина была всего лишь плавучим мусором. Команда роптала; начались разговоры о том, что плату неплохо бы получить вперед.

Снова сломалось колесо. Починить его на волне не было шансов. Бранясь и работая веслами, плотогонам насилу удалось загнать плавучую кучу дерева в спокойную и глубокую гавань за Каменной Стрелкой, и тут Ремышу выпал случай подобрать пассажиров.

Их было трое. Зверуин, сразу привлекавший внимание, девица в черном плаще и третий, высокий, с бледным лицом и пристальными, цепенящими глазами. Что-то было неправильное в его чертах, Ремыш не понял, что именно. Плотогоны стучали молотками, меняя треснувшую лопасть, а этот, со странными глазами, улучил минуту и перепрыгнул с косы на плот.

Ремыш на всякий случай взялся за нож. Торговля – опасное ремесло, каждый из его плотогонов был еще и бойцом; внутреннее море кишит пиратами, которые желают продать за тебя твое дерево. Уверенно ступая по гладким стволам, незнакомец подошел ближе:

– Возьми пассажиров, торговец. Плачу золотом.

Он показал три монеты. Ремыш задумался; он редко брал на борт пассажиров. Монеты были в самом деле золотые, из тех старинных, которые чеканили в разрушенном городе задолго до Империи. Такие деньги до сих пор ценились.

– Ты везучий? – спросил Ремыш сквозь зубы.

– Очень, – без улыбки отозвался высокий человек.

– А куда вам надо?

– В порт. Любой.

Позже Ремыш удивлялся собственной уступчивости. Незнакомец говорил так спокойно и уверенно, держался так властно, будто это торговец упрашивал его занять место на плоту, а он, пассажир, решал, осчастливить плотогонов или нет.

– Ладно, садитесь, – сказал Ремыш.

Высокий человек кивнул и вернулся к своим спутникам. Наклонился к женщине, сидящей на камне, взял ее на руки и перепрыгнул через неспокойную полосу воды, разделявшую берег и край плота; Ремыш подумал, что он очень ловок, этот незнакомец, но почему это, Шуу отрыгни, он носит эту бабу на руках? Она калека?

Следом впрыгнул зверуин, оседланный, увешанный поклажей. Ремыш разглядел арбалет, притороченный к седлу, и ножны на боках получеловека. Он покачал головой, посмотрел на деньги в руке и вернулся к команде. Работа выпала кропотливая и утомительная, когда одну лопасть поменяли – оказалось, что треснула другая. Насилу справились; Ремыш скомандовал отплытие.

– Хозяин, кого это ты взял?! – мастер-плотогон, оторвавшись от работы, только теперь заметил пассажиров. – Это же, вроде, гекса!

Проклятье. Неудачи преследовали торговца, становясь все горше. И как только он не узнал характерные черты в наружности незнакомца? Сам-то Ремыш вырос на внутреннем море, на островах, где о гекса и слыхом не слыхивали, но, путешествуя по большому миру, непозволительно быть беспечным!

Пассажиры сидели на своих узлах ближе к центру плота. Зверуин лежал на брюхе, подстелив плащ. Его тонкий хвост подрагивал. Ремыш остановился в нескольких шагах; девушка прильнула к груди гекса и говорила хрипловатым, как у мальчишки, голосом:

– Не понятно, пока не испытаешь на себе. Если не знать, где верх, где низ – еще не беда. Вот если везде – низ, а верха нету вовсе…

Она осеклась. Гекса глядел поверх ее головы – на Ремыша.

– Что тебя тревожит, хозяин? – спросил очень спокойным, очень холодным голосом.

Ремыш прокашлялся.

– Его тревожит, что ты гекса, – тихонько сказал зверуин. – Отчасти я его понимаю…

Гекса повернул голову, зверуин смутился под его взглядом:

– Я сказал – «отчасти»…

– Господа, тут такое дело, – сказал Ремыш. – Плот не выдержит, колесо плохо починили, скверная погода… шторм надвигается… вот ваши деньги, – не глядя на гекса, он вытащил золотые монеты. – Прошу прощения, но… придется вам обратно на косу сойти.

Гекса осторожно отстранил девушку. Поднялся; Ремыш отступил. Пассажир был выше его на голову. Плащ раскрылся на его груди, стала видна серебристо-черная кольчуга и ножны на боку; темные глаза под широкими надбровными дугами поймали взгляд торговца, будто липучая лента – мошку.

– Я думал, мы заключили сделку, – тихо сказал гекса.

– Да, но…

– Однажды меня уже выбросили за борт. Если ты захочешь повторить этот подвиг, торговец, – ты сам со всей своей командой окажешься в море. С перерезанной глоткой.

Он говорил, едва шевеля губами. Даже его спутники, сидевшие очень близко, вряд ли могли расслышать его слова; Ремыш помертвел. Ему случалось противостоять портовым жуликам, морским разбойникам мелкого и среднего пошиба, но человек, стоящий перед ним, был неизмеримо страшнее целой шайки. Ремыш понял это, глядя в его цепенящие черные глаза.

– Я заплатил тебе и заплачу еще – за гостеприимство, – голос гекса чуть смягчился. – Все, что мне нужно – чтобы нас не трогали… И еще жаровня. У тебя есть переносная жаровня? Я доплачу.

– Да, – тихо сказал Ремыш.

– Что – «да»?

– Жаровня… сейчас.

* * *

Ветер стих, волны немного успокоились. Плот двигался вдоль берега, тяжело покачиваясь, и Каменная Стрелка медленно отползала назад. Развалины старого города на горизонте подернулись дымкой.